Эндрю нахмурился:

— То есть?

— То есть я ничего не буду предпринимать, если Шторм этого не захочет. Она много месяцев жила с этими людьми, и они обращались с ней, пленницей, как с членом семьи. Разве что присматривали, чтобы не сбежала. Если я подниму меч на Мак-Лаганов, это может причинить ей больше страданий, чем то, что они с ней сделали. Если Шторм потребует мести, тогда я отомщу. Если же нет, я просто заберу ее домой, в Хагалео, и забуду все, что было. Защитив девушку от Хью, шотландцы спасли ей жизнь, а платой взяли ее невинность. Такой обмен мне, любящему отцу, кажется вполне справедливым.

— Я с тобой согласен. Лучше пусть останется живой, чем невинной и мертвой, соблазненной без мужа, чем изнасилованной и избитой мужем-ничтожеством. Спокойной ночи, отец.

Когда все ушли, Фостер внимательно посмотрел на печального Элдона:

— Ты сказал это искренне?

— Да. Для меня жизнь Шторм гораздо дороже ее невинности, даже дороже ее или моей чести. Мне достаточно того, что ее там не обижали. Если она вернется ко мне обиженная, телом или духом, я собственной рукой зарублю негодяя обидчика.

Тэвиш оторвался от точки меча и взглянул на Шолто. Глаза его сузились, когда он заметил на красивом лице брата следы вины и смущения. Вспомнив, как Шолто и Шторм целовались на крепостной стене, он враз похолодел. Тэвиш догадывался, в чем хочет признаться брат, и знал, какую боль принесет ему это признание.

Мне нелегко говорить тебе это, Тэвиш, но я знаю: мужчина на войне может в любой момент погибнуть. Я должен снять с души этот груз.

— Выкладывай, — бросил Тэвиш и так сжал эфес своего меча, что побелели костяшки пальцев.

— Господи, прости. — Шолто быстро огляделся и опять посмотрел на брата. — Я хотел завладеть твоей женщиной, Тэвиш.

— Хотел? — переспросил Тэвиш. Ледяные пальцы, сжимавшие его сердце, понемногу разжались.

— Да, хотел. Она девушка пылкая, а я знаю, как воспламенить женщину, — говорю это без пустого бахвальства. Но она упорно твердила «нет». Она сказала, что я буду ненавидеть самого себя, и была права. Сейчас я действительно ненавижу себя, хоть и не получил того, чего добивался. Конечно, я поступил низко — полез к ней, пока тебя не было, — но я просто потерял голову от желания. Мне было в эту минуту все равно, чья она женщина.

Тэвиш встал, вложил в ножны меч и в упор посмотрел на Шолто:

— Глаза ее блестели?

— Как расплавленное золото. Тэвиш схватил брата за плечо.

— Ты смотрел в такие глаза и все-таки удержался? Не верю!

— Это было нелегко, — искренне признался Шолто.

Тэвиш усмехнулся:

— Ты мог ее взять и не взял? Не может быть!

— А если бы и взял, разве это имеет значение? — спросил Шолто, спросил из любопытства. Он знал, что брат его уже простил.

— Да, имеет. Если бы ты овладел Кэтрин прямо на моих глазах, мне было бы все равно, но… — Тэвиш замялся, не зная, как объяснить свои чувства. — Шторм моя, она принадлежит только мне. Понятно?

— Она твоя до тех пор, пока не надоест тебе или пока не вернется в Хагалео? — спросил впрямую Шолто.

Тэвиш отрывисто кивнул. Шолто почувствовал, что брат не хочет размышлять на эту тему, и больше не стал задавать вопросов.

Они были готовы подняться на крепостную стену, когда появилась Шторм. Тэвиш заметил огонек желания, мелькнувший в глазах брата, и нарочито вызывающе положил ей руку на грудь.

— Ты ушел на цыпочках, не сказав мне ни слова, — проговорила она, с трудом сдерживая слезы.

— А ты хотела, чтобы я топал как слон? — спросил Тэвиш, весело взглянув на девушку.

— Мне не до шуток, — сухо бросила Шторм, но тут же смягчилась и крепко обняла его. — Отдай меня сэру Хью, Тэвиш, пусть не состоится эта битва.

Тэвиш уперся подбородком ей в макушку.

— Нет, малышка. Он поднял меч на Карайдленд, и не важно, по какой причине. Мы должны драться. К тому же любому здешнему жителю известно, что ты спасла жизнь милорду. Как известно и то, что собирается сделать с тобой этот подонок. Когда нам делают добро, мы привыкли отвечать на это благодарностью. Не в наших правилах бросать на верную гибель и поругание человека, которому мы обязаны жизнью. У тебя нет родных, и леди Мэри отдала тебя мне. Что ж, я не люблю расставаться со своей собственностью и, если надо, готов отстаивать ее с мечом в руках.

Она вцепилась руками в его рубашку, пытаясь сдержать рвущиеся из сердца слова. Когда отправляешь мужчину на войну, нельзя плакать и показывать, что боишься за его жизнь. Женщине надо держаться стойко и вести себя так, словно она уверена: ее мужчина вернется живым. Руки Тэвиша гладили ее волосы, и Шторм заставила себя на время забыть все свои страхи. Потом, когда он уйдет, можно будет рыдать и заламывать руки сколько душе угодно, но только не сейчас. Девушка подняла голову и взглянула на Тэвиша:

— Ну что ж, я пыталась вас остановить. Ты чертовски упрям, Мак-Лаган!

— Да, милая, так же как и ты. И, зная твое упрямство, хочу взять с тебя слово, что ты не сбежишь к этому человеку. Поклянись, малышка. — Она поджала губы, и Тэвиш нахмурился. — Если не дашь мне слова, я свяжу тебя и твоего кузена-проныру по рукам и ногам. Скажи, что будешь сидеть в крепости и не сотворишь никаких глупостей.

— Клянусь, — нехотя произнесла Шторм, — но так нечестно! Ты догадался. Я как раз хотела…

— Знаю. Смотри-ка лучше за ранеными, малышка, там ты действительно нужна. И не лезь на рожон. Гвоя жертва будет бессмысленна. А теперь беги! Скоро начнется бой.

Он коснулся губами ее губ, и она зарылась пальцами в его шевелюру, продлив поцелуй, вложив в него всю свою любовь. Наконец девушка отпустила Тэвиша и прижалась щекой к его щеке. Ей вдруг показалось важным, чтобы он узнал о ее чувствах. В такой момент можно было забыть о своей гордости.

— Ты солнце на моем небосклоне, Тэвиш Мак-Лаган. Без тебя все было бы мрачным и холодным. Знай: я люблю тебя.

Тэвиш разжал руки от удивления, и она выскользнула из его объятий. Шолто, который недоуменно смотрел на брата, в свою очередь удивился, когда она чмокнула его в губы. Девушка поспешно исчезла в крепости, не желая присутствовать при обсуждении своего неожиданного признания. Ей повезло: братья заговорили уже без нее.

— Что она тебе сказала? У тебя такой вид, словно тебя стукнули обухом по макушке.

— Да так, ничего особенного, Шолто, — ответил Тэвиш, оправившись от потрясения, — просто милые слова, которые женщины обычно говорят своим мужчинам, чтобы подбодрить их перед боем. — Тэвиш не хотел верить в то, что говорил.

— Ты уверен? — спросил Шолто, догадываясь, что именно сказала брату Шторм.

— Да. Она сказала это, потому что знала: я иду на встречу со смертью. — Он зашагал к крепостной стене. — Так пойдем же, пока бой не начался.